Разговоры о творчестве И. А. Гончарова.

• Основные этапы жизни и творчества И. А. Гончарова.
• «Обломов». История создания.
• Особенности композиции романа. Прием антитезы в романе.
• Образ главного героя в романе «Обломов». Понятие «обломовщина».
• Роль главы «Сон Обломова» в произведении.
• Система образов романа. Роль второстепенных персонажей. Обломов и Захар. Обломов и Штольц. Женские образы в романе и их роль в развитии сюжета.
• Пейзаж, портрет, интерьер в художественном мире романа.
• Способы выражения авторской позиции в романе.
• Образ Обломова в ряду образов мировой литературы (Дон Кихот, Гамлет).
• Художественное мастерство И. А. Гончарова в романе. Историко–философский смысл романа.
• Критика о романе. Н. А. Добролюбов; Д. И. Писарев; и ДРУГИЕ.

Провокационно подсказывая нам выводы об Обломове в начале книги, автор на самом деле маскирует свою несравненно более сложную точку зрения на героя. Глубоко в ткань романа Гончаров вживил противоречивый голос рассказчика, который уничтожает однозначное толкование романа.

На последней странице книги мы узнаем, что всю историю Обломова рассказывает Штольц: "И он (Штольц - Авт.) рассказал ему (рассказчику - Авт.), что здесь написано". Записана эта история слушателем Штольца, в котором легко признать самого Гончарова: "Литератор, полный, с апатическим лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами".

Эти два голоса - резонерский, педантичный тон Штольца и насмешливый, но сочувственный самого автора - сопровождают Обломова на всем его пути, не давая роману стать плоской зарисовкой нравов. Сложно переплетенные интонации не контрастируют, а дополняют друг друга: первая не отрицает вторую. Из-за такого построения авторской речи возникает многослойность книги. Как это обычно бывает в , за социальным планом проступает метафизическая тема.

В "Обломове" все слова, не принадлежащие героям, следует читать ненапрямую, как предварительную критику романа, а как художественно изображенное слово. Только тогда обнаружится феноменальная двойственность Обломова, героя, далеко выступающего за контуры сюжета...

Деятельные Штольц и Ольга живут, чтобы что-то делать. Обломов живет просто так. С их точки зрения, Обломов - мертв. С его - смерть и жизнь сливаются воедино, между ними нет строгой границы - скорее промежуточное состояние: сон, мечта, Обломовка.

При этом Обломов - единственный подлинный человек в романе, единственный, чье существование не исчерпывается принятой на себя ролью. В предстоящей свадьбе его больше всего пугает то, что он, Обломов, превратится

в "жениха", приобретет конкретный, определенный статус. (Ольгу, наоборот, это радует: "Я - невеста" - с гордым трепетом думает она.)

Потому Обломов и не может включиться в окружающую жизнь, что ее делают люди-машины, люди-роли. У каждого своя цель, своя шестеренка, которыми они сцепляются для удобства с другими. Гладкому, "мраморному" Обломову ничем зацепиться за других. Он не способен расщепить свою личность на роль мужа, помещика, чиновника. Он - просто человек.

Обломов является в роман законченным, совершенным и оттого неподвижным. Он уже состоялся, выполнив свое предназначение только тем, что явился на свет. "Жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия",- к такому выводу приходит Обломов к концу своих дней. Тут, на петербургской окраине, в модифицированной Обломовке, окончательно примирившись с бытием, он наконец себя находит. И только тут он впервые сумел достойно отразить педагогические претензии Штольца. В их последнее

свидание "Обломов покойно и решительно глядел" на своего друга, который скороговоркой, сам для себя, рисовал "зарю нового счастья" - железные дороги, пристани, школы... Гончаров конструирует свой роман таким образом, что провоцирует читателя на сравнение Штольца с Обломовым. Все преимущества вроде бы на стороне Штольца. Ведь он - гомункул - создан не естественным путем, а по рецепту идеальной личности. Это - этнографический немецко-русский коктейль, который должен привести в движение неповоротливую российскую махину.

Однако прославление Штольца похоже на его самооправдание. Все публицистические куски текста, где голос рассказчика обращается прямо к читателю, построены в том же рациональном ключе, с той же рассудительной интонацией, с которой говорит сам Штольц. В этом голосе ощущается чужеземный синтаксис слишком правильной русской речи ("мой несравненный, но неповоротливый Обломов").

Еще важнее то, что Обломова Гончаров показывает, а о Штольце рассказывает. Любовь Обломова к Ольге, которая, кстати, протекает на фоне русского, а не швейцарского, как у Штольца, пейзажа, передается непосредственно. История же женитьбы Штольца дана во вставной новелле. Когда во второй и третьей частях романа Обломов действует - ухаживает за Ольгой - рассказчик почти полностью исчезает из текста, но он появляется всякий раз, когда в книге возникает Штольц.

Эта тонкая композиционная компенсация углубляет образ Обломова. То, что мы знаем о нем от рассказчика, противоречит тому, что мы видим сами. Для Штольца Обломов ясен и прост (это он автор знаменитого термина - "обломовщина"). Для нас с Гончаровым Обломов - тайна.

Подчеркнутая внятность отношений Штольца с миром, с людьми противостоит загадочной недосказанности, алогичности связей Обломова. Грубо говоря, Штольца можно пересказать, Обломова - ни в коем случае.

На этом построен замечательный диалог Обломова с Захаром, диалог, в котором барин пеняет слуге, осмелившемуся спутать его с "другим". Весь этот разговор, живо напоминающий и Гоголя и Достоевского, абсурден. Так, Обломов, объясняя Захару, почему он не может переехать на новую квартиру, приводит совершенно несуразные доводы: "Как встану да увижу вон вместо этой вывески токаря другое что-нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно". Уже появляется в тексте

неведомый Лягачев, которому куда как просто переезжать: "Возьмет линейку подмышку" - и переедет. Уже "оба они перестали понимать друг друга, а наконец каждый и себя". Но сцена не теряет напряженности, вся она наполнена смутным значением.

В этом абсурдном скандале проявляется внутреннее родство барина и его слуги, их кровная близость - ведь они братья по Обломовке. И без всякой логики Обломову и Захару ясно, что "другие" - это чужие, странные существа, посторонние их жизненному укладу.

Оказывается, что самое страшное для Обломова - потерять вот эту самую уникальность своей личности, слиться с "другими". Поэтому и приходит он в такой ужас, случайно подслушав, что его назвали "каким-то Обломовым".

В свете этого мистического ужаса - потерять себя в толпе - совсем иначе звучат якобы пустые восклицания Обломова: "Где ж тут человек? Где его цельность? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь?"

Какую бы форму деятельности ни предлагал окружающий мир Обломову, тот всегда находит способ увидеть в ней пустую суету, разменивающую душа на пустяки. Мир требует от человека быть не полноценной личностью, а только частью ее - мужем, чиновником, героем...

Роль второстепенных персонажей в романе И. И. Гончарова «Обломов»

Романом «Обломов» И. А. Гончаров показал, как условия помещичьего быта порождают в главном ге-рое безволие, апатию, бездейственность. Идейную на-правленность своего произведения сам автор опреде-лил так: «Я старался показать в «Обломове», как и от-чего у нас люди превращаются прежде времени в... кисель — климат, среда захолустья, дремотная жизнь и еще частные, индивидуальные у каждого об-стоятельства».

В первой части произведения практически нет дви-жения сюжета: читатель видит главного героя лежа-щим на диване в продолжение всего дня. Некоторое разнообразие в сонную атмосферу квартиры Обломо-ва привносят гости Ильи Ильича, в строгом порядке сменяющие друг друга. Автор не случайно ввел в ро-ман таких персонажей, как Волков, Судьбинский и Пенкин. Их деятельность знакома Обломову, и его рассуждения по поводу судьбы каждого из них еще полнее характеризуют главного героя. Мы знаем, что Илья Ильич начинал служить коллежским секрета-рем, выезжал в свет, увлекался поэзией, но государст-венная его деятельность закончилась отставкой, «еще холоднее простился с толпой друзей», чтение книг тоже постепенно надоело. В результате «лениво мах-нул он рукой на все юношеские обманувшие или обма-нутые им надежды...» и погрузился в мысленное со-ставление плана устройства имения, которое он не мог закончить вот уже несколько лет. Появление гос-тей раздвигает пространственно-временные рамки романа и позволяет автору представить различные сферы Петербурга.

Петербург светский представлен Волковым. Это «молодой человек лет двадцати пяти, блещущий здо-ровьем, с смеющимися щеками, губами и глазами... Он был причесан и одет безукоризненно, ослеплял свежестию лица, белья, перчаток и фрака. По жилету лежала изящная цепочка, с множеством мельчайших брелоков». Он востребован в светском обществе, поль-зуется успехом у женщин — и в этом находит радость жизни. Обломов же не видит в таком образе жизни ни-чего привлекательного для себя. «"В десять мест в один день — несчастный!.. И это жизнь!.. Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Ко-нечно, недурно заглянуть и в театр, и влюбиться в ка-кую-нибудь Лидию... она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься — хорошо; да в десять мест в один день — несчастный!" — заключил он, перевер-тываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пус-тых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой».

Следующий герой, Судьбинский — бывший сослу-живец Ильи Ильича. Он символизирует собой бюро-кратический Петербург — канцелярский и департа-ментский. «Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темны-ми, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но спокойно сознательным выражени-ем в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой». Судьбинский уже добился должности на-чальника отделения, собирается выгодно жениться. И все это на фоне Обломова, который малодушно уво-лился из страха, что начальник объявит ему замеча-ние за неправильно отосланные документы. Обломов даже прислал медицинское свидетельство, которое гласило, что «коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца с расширением левого желудочка оного,... а равно хронической болью в пе-чени..., угрожающею опасным развитием здоровью и жизни больному, каковые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в долж-ность...» По поводу Судьбинского у Обломова также есть свое мнение. «Увяз, любезный друг, по уши увяз... И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает... У нас это называется карьерой! А как мало тут человека нужно: ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое... А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!», — думал он и испытывал «чувство мирной радости, что он с де-вяти до трех, с восьми до девяти может пробыть у себя на диване, и гордился, что не надо идти с докладом, писать бумаг, что есть простор его чувствам, вообра-жению».

Петербург литературный представлен образом Пенкина. Это «очень худощавый, черненький госпо-дин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньол-кой», пишущий «о торговле, об эмансипации жен-щин, о прекрасных апрельских днях,... о вновь изо-бретенном составе против пожаров», сумел при своем посещении затронуть какие-то струны в душе Обло-мова. Илья Ильич так воспламеняется в споре с гос-тем о предмете изображения в литературе, что даже встает с дивана. И читатель видит, что еще жива душа в нем. «Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же забудь. Где же человеч-ность-то? Вы одной головой хотите писать!.. Вы ду-маете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодо-творяется любовью. Протяните руку падшему челове-ку, чтобы поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой, — тогда я стану вас читать и склоню пред вами голову... Изображают они вора, падшую женщину,... а челове-ка-то забывают или не умеют изобразить. Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы? Обличайте разврат, грязь, только, пожалуйста, без претензии на поэзию... Человека давайте мне!.. люби-те его...» Но порыв этот быстро проходит, Обломов «вдруг смолк, постоял с минуту, зевнул и медленно лег на диван». Илья Ильич искренне сочувствует ли-тератору. «Ночью писать, — думал Обломов, — когда же спать-то? А поди, пять тысяч в год зарабатывает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и вооб-ражением, насиловать свою натуру, волноваться, ки-петь, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться... И все писать, все писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра, праздник придет, лето на-станет — а он все пиши? Когда же остановиться и от-дохнуть? Несчастный!»

Конечно, можно согласиться с Обломовым в том, что работа по ночам, ежедневная суета, продвижение по карьерной лестнице — занятия утомительные. Но все же каждый из героев: и Судьбинский, и Волков, и Пенкин — нашли дело по душе, имеют цель в жизни. Пусть эти цели подчас и сугубо личные и герои не стремятся «пострадать» во благо Отечеству, но они действуют, огорчаются, радуются — словом, живут. А Обломов, «как встанет утром с постели, после чая ляжет тотчас на диван, подопрет голову рукой и обду-мывает, не щадя своих сил, до тех пор, пока, наконец, голова утомится от тяжелой работы и когда совесть скажет: довольно сделано сегодня для общего блага». И самое страшное, что Обломов считает нормальной такую жизнь и несчастными тех, кто не может позво-лить себе жить так, как он. Но иногда все же наступают «ясные сознательные минуты», когда ему стано-вится «грустно и больно... за свою неразвитость, оста-новку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему». Ему становилось страшно, когда в душе возникало «живое и ясное представление о че-ловеческой судьбе и назначении,... когда в голове про-сыпались... разные жизненные вопросы». Но несмот-ря на мучащие иногда вопросы, Обломов не может и не хочет ничего менять.

Трудно переоценить роль второстепенных персона-жей в романе, ведь они являются одним из средств ха-рактеристики главного героя. Волков, Судьбинский, Пенкин — своеобразные «двойники» Обломова: каждый из них представляет тот или иной вариант воз-можной судьбы Ильи Ильича.

В конце первой части романа автор ставит вопрос: что же победит в главном герое — жизненные начала или сонная «обломовщина»? Прочитав роман, мы ви-дим, что «обломовщина» в итоге побеждает и Обломов тихо умирает на диване, так и не совершив ничего по-лезного и нужного.

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Роль второстепенных персонажей в романе И.А. Гончарова «Обломов» Учитель русского языка и литературы ГАПОУ МОК им. В. Талалихина Лодыгина А.В. Москва, 201 4

Каков смысл обломовской лени? « Лежание у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного…ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием» Обломов добровольно сомоотстранился от повседневных забот, отказался вмешиваться в окружающий мир. *В русской культуре отказ от активности связан с благочестием, мудростью.

Гости Обломова Волков Гончаров Вошел молодой человек лет 25, блещущий здоровьем, с смеющимися щеками, губами и глазами Самохарактеристика У меня все дни заняты Нынешнюю зиму по средам меньше 50 человек не бывало Это такой дом, где обо всем говорят Посещайте Мездровых, там уж об одном говорят, об искусствах Обломов И вам не лень мыкаться изо дня в день? Вот скука-то должна быть адская! Вот это-то и скучно, что обо всем Век об одном и том же-какая скука! В десять мест в один день-несчастный! И это жизнь! Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается!

Гончаров Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но покойно- сознательным выражением в глазах Самохарактеристика Ни минуты нельзя располагать собой…. Столько дела-ужас! От людей отвык совсем … адская работа! Обломов Работать с 8 до 12, с 12 до 5 , да дома еще – ой, ой! По уши увяз. И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства- зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое… Судьбинский

Пенкин Гончаров Очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой. Он был одет с умышленной небрежностью Самохарактеристика … Как это вы не читаете? Тут наша повседневная жизнь. А пуще всего я ратую за реальное направление в литературе … готовится великолепная, можно сказать поэма: «Любовь взяточника к падшей женщине» Я слышал отрывки- автор велик! В нем слышится то Дант, то Шекспир… Обломов Зачем это они пишут: только себя тешат «Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать»- почти шипел Обломов. Человека, человека давайте мне! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом, воображением, насиловать свою натуру… И все писать, все писать, как колесо, как машина…. Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!

Вывод: Волков, Судьбинский, Пенкин – возможная проекция судьбы главного героя романа. Для Обломова эти роды активности неприемлемы и чужды. Обломов проводит дни в праздности, но он отказывается от пустых, бессмысленных действий. Двойственность романа: Лень и бездействие ---- Отказ от бессмысленного действия позволяет сохранить цельное ощущение жизни

Обломов и Штольц (stolz- гордый) Сходства и различия между Обломовым и Штольцем Образ жизни Отношение к образованию Отношение к дружбе и друзьям

Спор Обломова и Штольца «- Когда-нибудь перестанешь же трудиться, - заметил Обломов. Никогда не перестану. Для чего? -Когда удвоишь свои капиталы,- сказал Обломов. Когда учетверю их, и тогда не перестану» Абсолютно активен Абсолютно пассивен

Житейский уровень Спор разных по характеру людей, пытающихся убедить друг друга в своей правоте Общественный уровень Столкновение двух «героев времени»- активный деятель и мечтатель-ленивец Философский уровень Обломов- неучастие в жизни, отказ от поступков в пользу размышления; Штольц- действие, погружение в практическую жизнь. Вывод: « С летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками.. Как старцы пустынные, которые отворотясь от жизни, копают себе могилу» Штольцу не удается победить нежелание Ильи Ильича действовать практически, не удается победить «обломовщину»

Противостояние двух жизненных укладов не заканчивается победой одного и поражением другого. Гончаров соединяет вечное и повседневное, абсолютное и практическое. Именно соединение этих начал способно приблизить человека ко всей полноте жизни. Сын Ильи Ильича- надежда Гончарова. Может быть, именно он, сохранив ТЕПЛОТУ отца и восприняв ЭНЕРГИЮ Штольца и Ольги, откроет путь в творческое будущее

Что такое обломовская лень – проявление безжизненности или проявление жизни? или Каков смысл обломовской лени? Как разрешается в романе Гончарова конфликт « обломовского» и «штольцевского» мировоззрений?

"Обломов"

«Обломов» И. А. Гончаров показал, как условия помещичьего быта порождают в главном герое безволие, апатию, бездейственность. Идейную направленность своего произведения сам автор определил так: «Я старался показать в «Обломове», как и отчего у нас люди превращаются прежде времени в... кисель - климат, среда захолустья, дремотная жизнь и еще частные, индивидуальные у каждого обстоятельства».

гости Ильи Ильича, в строгом порядке сменяющие друг друга. Автор не случайно ввел в роман таких персонажей, как Волков, Судьбинский и Пенкин. Их деятельность знакома Обломову, и его рассуждения по поводу судьбы каждого из них еще полнее характеризуют главного героя. Мы знаем, что Илья Ильич начинал служить коллежским секретарем, выезжал в свет, увлекался поэзией, но государственная его деятельность закончилась отставкой, «еще холоднее простился с толпой друзей», чтение книг тоже постепенно надоело. В результате «лениво махнул он рукой на все юношеские обманувшие или обманутые им надежды...» и погрузился в мысленное составление плана устройства имения, которое он не мог закончить вот уже несколько лет. Появление гостей раздвигает пространственно-временные рамки романа и позволяет автору представить различные сферы Петербурга.

«молодой человек лет двадцати пяти, блещущий здоровьем, с смеющимися щеками, губами и глазами... Он был причесан и одет безукоризненно, ослеплял свежестию лица, белья, перчаток и фрака. По жилету лежала изящная цепочка, с множеством мельчайших брелоков». Он востребован в светском обществе, пользуется успехом у женщин - и в этом находит радость жизни. Обломов же не видит в таком образе жизни ничего привлекательного для себя. «"В десять мест в один день - несчастный!.. И это жизнь!.. Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается? Конечно, недурно заглянуть и в театр, и влюбиться в какую-нибудь Лидию... она миленькая! В деревне с ней цветы рвать, кататься - хорошо; да в десять мест в один день - несчастный!" - заключил он, перевертываясь на спину и радуясь, что нет у него таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой».

«Это был господин в темно-зеленом фраке с гербовыми пуговицами, гладко выбритый, с темными, ровно окаймлявшими его лицо бакенбардами, с утружденным, но спокойно сознательным выражением в глазах, с сильно потертым лицом, с задумчивой улыбкой». Судьбинский уже добился должности начальника отделения, собирается выгодно жениться. И все это на фоне Обломова, который малодушно уволился из страха, что начальник объявит ему замечание за неправильно отосланные документы. Обломов даже прислал медицинское свидетельство, которое гласило, что «коллежский секретарь Илья Обломов одержим отолщением сердца с расширением левого желудочка оного,... а равно хронической болью в печени..., угрожающею опасным развитием здоровью и жизни больному, каковые припадки происходят, как надо полагать, от ежедневного хождения в должность...» По поводу Судьбинского у Обломова также есть свое мнение. «Увяз, любезный друг, по уши увяз... И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает... У нас это называется карьерой! А как мало тут человека нужно: ума его, воли, чувства - зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое... А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома - несчастный!», - думал он и испытывал «чувство мирной радости, что он с девяти до трех, с восьми до девяти может пробыть у себя на диване, и гордился, что не надо идти с докладом, писать бумаг, что есть простор его чувствам, воображению».

Петербург литературный представлен образом Пенкина. Это «очень худощавый, черненький господин, заросший весь бакенбардами, усами и эспаньолкой», пишущий «о торговле, об эмансипации женщин, о прекрасных апрельских днях,... о вновь изобретенном составе против пожаров», сумел при своем посещении затронуть какие-то струны в душе Обломова. Илья Ильич так воспламеняется в споре с гостем о предмете изображения в литературе, что даже встает с дивана. И читатель видит, что еще жива душа в нем. «Изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да и человека тут же забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать!.. Вы думаете, что для мысли не надо сердца? Нет, она оплодотворяется любовью. Протяните руку падшему человеку, чтобы поднять его, или горько плачьте над ним, если он гибнет, а не глумитесь. Любите его, помните в нем самого себя и обращайтесь с ним, как с собой, - тогда я стану вас читать и склоню пред вами голову... Изображают они вора, падшую женщину,... а человека-то забывают или не умеют изобразить. Какое же тут искусство, какие поэтические краски нашли вы? Обличайте разврат, грязь, только, пожалуйста, без претензии на поэзию... Человека давайте мне!.. любите его...» Но порыв этот быстро проходит, Обломов «вдруг смолк, постоял с минуту, зевнул и медленно лег на диван». Илья Ильич искренне сочувствует литератору. «Ночью писать, - думал Обломов, - когда же спать-то? А поди, пять тысяч в год зарабатывает! Это хлеб! Да писать-то все, тратить мысль, душу свою на мелочи, менять убеждения, торговать умом и воображением, насиловать свою натуру, волноваться, кипеть, гореть, не знать покоя и все куда-то двигаться... И все писать, все писать, как колесо, как машина: пиши завтра, послезавтра, праздник придет, лето настанет - а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!»

Нашли дело по душе, имеют цель в жизни. Пусть эти цели подчас и сугубо личные и герои не стремятся «пострадать» во благо Отечеству, но они действуют, огорчаются, радуются - словом, живут. А Обломов, «как встанет утром с постели, после чая ляжет тотчас на диван, подопрет голову рукой и обдумывает, не щадя своих сил, до тех пор, пока, наконец, голова утомится от тяжелой работы и когда совесть скажет: довольно сделано сегодня для общего блага». И самое страшное, что Обломов считает нормальной такую жизнь и несчастными тех, кто не может позволить себе жить так, как он. Но иногда все же наступают «ясные сознательные минуты», когда ему становится «грустно и больно... за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему». Ему становилось страшно, когда в душе возникало «живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении,... когда в голове просыпались... разные жизненные вопросы». Но несмотря на мучащие иногда вопросы, Обломов не может и не хочет ничего менять.

«двойники» Обломова: каждый из них представляет тот или иной вариант возможной судьбы Ильи Ильича.

«обломовщина»? Прочитав роман, мы видим, что «обломовщина» в итоге побеждает и Обломов тихо умирает на диване, так и не совершив ничего полезного и нужного.